* * *
Хроника поступков и мыслей И.Д.К., которую я восстанавливаю по
крупицам, должна быть наложена на общеизвестную хронику событий в
Иерусалиме, Израиле и во всем мире. И.Д.К. потерял Дину в двадцать один
час семь минут. В это время Мессию доставили из Иерусалима в Кфар–Хабад, к
подъезду дома, в котором так и не довелось остановиться Любавическому
ребе. Пунктирно напомню: толпа религиозных ортодоксов, образовавшая вокруг
дома кордон, насчитывала двести тысяч человек. Сначала пели и танцевали,
потом истово молились, и, наконец, стихли, после того, как Мессия, призвав
отложить до утра все земные дела, отошел ко сну.
И.Д.К. прижали к невысокому барьеру, правая нога онемела, в спину
кто–то уперся острыми локтями, и стало трудно дышать. И.Д.К. прислушался к
тому, что говорили, кричали и пели: это были восклицания восторга по
поводу внезапно обретенного Мессии, рассуждения о том, когда же теперь
ждать воскрешения мертвых, и что означает этот приход для всего
человечества, и нужно ли будет выплачивать банковский долг, если с
завтрашнего дня все изменится, и банкир станет для клиента таким же
близким другом как ты, Моше, а как красив Мессия, особенно в профиль, а я
всегда говорил, что именно евреи спасут мир, а вовсе не какая–то красота,
особенно если она русская и с антисемитским душком, а что вы, господа,
хотите, вы думаете, арабы теперь перестанут нас резать, да о чем вы
говорите, террористов станет еще больше, хотя бы из зависти – их–то
Мухаммед так и остался на небе.
Разговоры были банальны, мыслей и вовсе не наблюдалось.
И.Д.К. показалось, что на перекрестке мелькнула желтая, с яркими
пятнами, кофточка Дины, и он перегнулся через барьер. Нет, ошибся. И.Д.К.
заработал локтями, получил крепкий удар в левый бок и притих.
Следовало принять в качестве рабочей гипотезы, что включающий Код,
показанный по телевидению, произвел не те изменения, на которые
рассчитывал И.Д.К. А на что он рассчитывал? Что получил он сам? Он
понимал, что способности читать и передавать мысли, телепортироваться и,
возможно, что–то еще в том же духе, вовсе не были конечным результатом
действия Кода. Напротив, это был побочный результат, и возможно поэтому он
исчез так неожиданно, когда генетическая программа вышла на следующий
уровень изменения организма.
Начнем с того, что и раньше были люди, и вовсе, кстати, нееврейского
происхождения, обладавшие парапсихологическими способностями. Да в одном
Иерусалиме этих экстрасенсов в последние годы обнаружились десятки!
Значит, способности хранились в генетическом аппарате человека, у
большинства в пассивном состоянии, у некоторых – в активном. Код должен
был включить новые уровни чтения генетической информации. И.Д.К. полагал,
что этот процесс должен занимать не минуты и часы, но недели и месяцы –
ведь включенная цепь чтения генетической памяти должна создавать по–новому
белки, должна строить иначе организм, и процесс этот вовсе не может пройти
мгновенно. Совершенно ясно, что речь должна идти о последовательных
ступенях приближения организма к новому состоянию. Для И.Д.К., и для Ильи
Давидовича, отчасти для Дины таким первым шагом стало овладение дремлющими
парапсихологическими способностями. Для других, вероятно, процесс мог идти
иначе.
Пусть так. Зависит ли в создавшейся ситуации хоть что–нибудь от него,
И.Д.К., или от Мессии? Может быть, контроль полностью утерян и нужно
просто ждать, наблюдая за самим собой и всеми остальными? И неужели
обретенная было способность исчезла навсегда, не будучи заменена ничем
адэкватным?
Кто–то сильно надавил сзади – что–то тяжелое, с острыми гранями
(похоже на «дипломат»?) уперлось И.Д.К. в спину, он обернулся и оказавлся
лицом к лицу с обладателем портфеля. Это был мужчина лет сорока с
окладистой рыжеватой бородой. Черный костюм лишился почти всех пуговиц,
белая рубашка, замазанная у воротника красным, будто губной помадой, была,
к тому же, еще и разорвана, открывая волосатую грудь. Черная шляпа,
непременная принадлежность этого сорта граждан, была, видимо, утеряна в
уличной свалке, а кипа сидела на макушке, как нашлепка, и казалось, что
вот–вот отвалится. Взгляд у мужчины оказался неожиданно растерянным, губы
что–то шептали, и только после того, как И.Д.К., желая высвободиться,
начал конвульсивно извиваться, мужчина попытался опустить «дипломат» на
землю. Это не удалось, и тогда мужчина предложил:
– Давай вместе. Вот так – шаг ты, шаг я. Сначала я, потому что я
тяжелее.
Так и сделали. Пыхтя и не обращая внимания на тычки и недовольные
возгласы, минут через пять они пробились к улице Штраус, толпа здесь была
пореже, и мужчина, выставив «дипломат» как таранное орудие, штурмовал
толпу будто римский легионер. И.Д.К. не отставал, ему неожиданно пришло в
голову, что более странной толпы он не видел даже на экране кино. Люди,
прижавшись друг к другу, будто в московском трамвае в час пик, вывсе не
дышали злобой, но довольно мирно и с пониманием ситуации обсуждали
последние события. Говорили о Мессии, о том, что вовсе не так представляли
его приход, нет, что вы ожидали, конечно, так все и должно было быть, а
завтра Мессия придет к Стене плача, и арабы ничего сделать не смогут,
Мессия поднимется к мечети Омара и заложит Третий храм на том месте, где
стоял алтарь Второго, а говорят, будто рав Гусман сказал, что только
теперь и можно будет создать еврейское государство.
Толпа поредела, И.Д.К. понял, что способен передвигаться сам, и решил
оторваться от своего попутчика, тем более, что узнал его и не хотел в этом
признаваться. Однако, сделав движение в сторону, он почувствовал на плече
крепкую руку, развернувшую его на сто восемьдесят градусов, и вновь
оказался лицом к лицу с попутчиком:
– Куда же ты? – сказал тот. – Куда ты, мар Элиягу?
– Ты узнал меня, мар Дари, – вздохнул И.Д.К.
– Давай поговорим спокойно, – сказал Йосеф Дари, директор ешивы «Ор
леолам». – Иди за мной и не сворачивай.
Он вновь бросился на толпу, на этот раз взяв такой темп, что И.Д.К.
пришлось почти бежать. Они свернули на Меа Шеарим, где, хотя и было много
людей, но, во всяком случае, не больше, чем бывает обычно на праздник
Суккот, когда вдоль улицы стоят столы с «арба миним», и празднично
разодетые слуги Бога придирчиво выбирают пальмовые ветви.
– Здесь я чувствую себя лучше, – заявил рав Дари, замедлив темп. –
Здесь все другое, даже воздух. Здесь можно дышать.
Он остановился посреди улицы и повернулся лицом к И.Д.К. Сказать, что
взгляд его пронизывал насквозь, значило не сказать ничего. И.Д.К. ощутил
попросту, что исчез, растворился в плотном, наполненном странным запахом,
отдаленно похожим на запах стиранного белья, воздухе улицы. Он понял
неожиданно, что рав Дари вот уже почти два часа ищет его, И.Д.К., и пока
нашел, исходил весь центр города, а бросился он искать И.Д.К. потому, что
было ему откровение: некий голос, который он, естественно, принял за голос
Бога, сказал: «Пойди, отыщи Элиягу Купревича, который приходил к тебе в
ешиву говорить о Торе, и приведи его к себе домой, и сделай для него то,
что должен сделать еврей для еврея согласно Закому Моему, и это будет твоя
мицва на пути в тот новый мир, который я создаю».
Так и сказал Бог – слово в слово. Йосеф оставил жену и шестерых детей
в синагоге, смиренно и благостно слушающими слова рава Шохата о смысле и
цели явления Мессии, и отправился выполнять мицву, которая, конечно,
дороже молитвы, ибо молитва исходит от человека, возносясь к Богу, а мицва
исходит от Всевышнего, указывая человеку путь очищения.
У И.Д.К. голова шла кругом, потому что рассказанное Йосефом, в общем,
выходило за те пределы разумного, которые И.Д.К. никогда не переступал. За
глас Божий этот верный его слуга мог принять и мысленную команду – хотя бы
самого И.Д.К. или даже Мессии, – в способности остальных принимать и
передавать мысленные образы И.Д.К. с некоторого времени сильно сомневался.
К тому же, будь эта способность действительно повсеместной, Йосеф, для
которого Создатель, пусть нематериальный, существовал более реально,
нежели даже президент Эзер Вейцман, слышал бы десятки других голосов, и
реакция его была бы, безусловно, совершенно иной.
И.Д.К. думал об этом, следуя за равом Дари, свернувшим с Меа Шеарим в
какой–то проулок, о существовании которого И.Д.К. не подозревал.
– Сюда, – сказал Йосеф, открывая ключом массивную дверь и пропуская
И.Д.К. в темный маленький холл, где при тусклом уличном освещении,
проникавшем в окна, можно было увидеть книжные стеллажи до потолка и
большой стол, на котором тоже лежали книги и почему–то стоял огромный
чайник, литров на пять–шесть.
Зажегся свет, на пороге соседней комнаты появилась женщина – она была
в косынке, полностью скрывавшей волосы (может, вообще бритая, – подумал
И.Д.К., – у них ведь и так делают?), длинном, до пят, платье, и с этой
показной отчужденностью резко контрастировала яркая, открытая улыбка.
– Хана, моя жена, – сказал рав Дари.
Последовал почти неуловимый обмен короткими жестами, Хана кивнула, и
буквально через несколько секунд чайник на столе был заменен современным,
электрическим, избыток книг отправился на пол, а на опустевшей, будто поле
боя, поверхности явился взору И.Д.К. немыслимой красоты сервиз из трех
фаянсовых чашек с блюдцами и сахарницы в форме крепостной стены Старого
Иерусалима.
Налив чаю гостю и мужу, Хана собралась удалиться, но Йосеф показал
жене на стул рядом с собой, налил чай в ее чашку и положил две ложки
сахара. Все это напоминало некий семейный ритуал, в котором И.Д.К. ровно
ничего не понял, но принял как должное.
– Тебе нужно успокоиться, – неожиданно сказала Хана, обращаясь к
И.Д.К. – Ты не слышишь, – обратилась она к мужу, – я говорю с тобой, но ты
молчишь...
Йосеф поставил на стол чашку и удивленно посмотрел жене в глаза.
И.Д.К. вздрогнул.
– Ты смотрела по телевизору выступление Мессии? – быстро спросил он.
– Ты слышала его слова и после этого начала чувствовать чужие мысли?
– А ты нет? – спросила Хана. И к мужу: – Ты тоже? Поэтому ты не
слышишь меня...
– Хана, – сказал И.Д.К., обращаясь скорее к Йосефу, поскольку
разрешение зависело от него, – я говорил с Мессией некоторое время назад.
И сейчас мне нужно...
– Да, – сказала Хана, – я слышу, ты зовешь Его, и Он зовет тебя, но
вы не находите друг друга.
Она посмотрела на мужа.
Йосеф кивнул, но И.Д.К. почудился в его взгляде огонек иронии,
которой быть не могло.
– Так ты поможешь?..
– Я попробую быть переводчиком, – сказала Хана. – Говори мне все, что
хочешь сказать Ему. Мысленно. Я буду переводить Его ответы.
И.Д.К. не хотелось, чтобы кто–то знал о содержании беседы с Ильей
Давидовичем. Но выхода не было.
– Скажи ему, что я прошу немедленно выступить по телевидению с новым
обращением к еврейскому народу и прочитать текст, который я дам.
Йосеф нахмурился, этакое фамильярно–командное обращение к наместнику
Бога на земле показалось ему совершенно неуместным, хотя он ведь и сам не
далее как три дня назад разговаривал с Мессией покровительственным тоном.
На мгновение задумавшись, Хана сказала:
– Он... говорит, что наконец–то ты нашелся, Он так ждал и... Он,
конечно, выступит, и немедленно, а текст...
– Йосеф, компьютер, пожалуйста!
Работать пришлось в комнате, где спали двое старших детей – мальчики
десяти и восьми лет; другого помещения для компьютера Йосеф, видно, найти
не сумел. И.Д.К. сел перед терминалом, Йосеф тактично покинул комнату
(впрочем, была ли это тактичность? а может, просто нежелание видеть, чем
занимается безбожник?).
Минут пять И.Д.К. смотрел на завораживающе–синий фон «Нортона» и не
мог сосредоточиться. Мысли рассеивались – он вспоминал Дину, когда она шла
за ним по тихой улице, и свой испуг вспоминал, когда он впервые испытал на
себе, что такое телепортация, и еще несколько совершенно ненужных сейчас
воспоминаний не желали утихомириться – он вспомнил почему–то запах,
который стоял в его квартире, запах чужого человека пополам с запахом
плесени.
И.Д.К. вставил дискет в дисковод и выбрал директорию «Коды», заметив
краем глаза, что и на жестком диске такая директория присутствует. Что рав
Дари делал с кодами?
Повинуясь минутному желанию, И.Д.К. вошел в директорию Йосефа.
Названия файлов были достаточно красноречивы: «Саддам», «Рабин»,
«Интифада», «Буш», «Клинтон», «Арафат», «Террор»... Даже о президенте Буше
в Торе сказано нечто полезное? А о Ельцине? Файла «Ельцин» в списке не
было, да и вообще ничего, связанного с событиями в России. Видимо, Творец
не очень–то ею занимался с момента крещения Руси. Наверное, потому и
отбилась страна от рук Господних... Потом, – подумал И.Д.К., – когда будет
время, нужно будет продолжить с Йосефом разговор, начатый несколько дней
назад в ешиве, и отыскать в Торе указания на последние выборы, так много
значившие для российской демократии. Не может такого быть, чтобы Бог вовсе
о России не думал. Просматривать файлы И.Д.К. не стал, по природному
чувству неловкости от подглядывания в замочную скважину.
И.Д.К. вызвал свои «Коды», и, когда на экране возникло приглашение
«введите ключевое число», долго сидел, глядя на надпись – не мог
вспомнить. В затылке медленно набухал багровый спрут боли, щупальца его
были скользкими и, будто иглы, проникали, вытягиваясь, в височные доли и
оттуда почему–то спускались к шее. Нужно бы принять таблетку, но И.Д.К. не
хотел сейчас отрываться. Он должен вспомнить, он должен сосредоточиться.
Должен, ясно?
Есть. И.Д.К. набрал десятизначное число, надпись немедленно сменилась
другой – «Ждите следующего кода». Ждать можно было минуту или пять, а
может, и всю ночь – И.Д.К. понятия не имел, какой участок текста Торы
сейчас раскодируется, и сколько символьных и генетически загруженных
систем сейчас находятся под проверкой. Он закрыл глаза и мысленно
попытался загнать болевые ощущения в одну точку – на самом темечке.
Представил себе, что боль – это рабочий с отбойным молотком, сверлящий в
затылке, будто в асфальте, огромную рваную дыру, а сам он – представитель
муниципалитета, ответственный за чистоту улиц. Картинка смысла не имела,
но именно бессмысленные картинки и действовали лучше всего.
Рабочий испугался и, бросив инструмент, пустился бежать. Отбойный
молоток без толку заплясал на покореженном асфальте, но энергию удалось
отключить, и инструмент умер, и боль умерла вместе с ним, И.Д.К.
почувствовал, как ее остатки сползают через позвоночник к ногам и
впитываются ковром, лежащим на полу. Все прошло.
Компьютер коротко бибикнул, и на экране возник текст «Код извлечен.
Записать в файл или распечатать на принтере?" Принтера в комнате не было,
а если бы и был, И.Д.К. боялся разбудить детей. Он записал код в новый
файл и вызвал текст на экран. Несколько предложений сначала показались
абракадаброй, но память подсказала из каких частей Книги сложился текст.
И.Д.К. вытащил дискет, спрятал его в карман куртки, выключил
компьютер и только после этого трижды повторил мысленно текст Кода. Что бы
ни предстояло, первым будет он.
