Продвижение к Разгадке
Я сдержал слово и только в общих чертах рассказал Ольге о происшедшем.
Мне и самому не хотелось даже отраженно вновь переживать все увиденное в
искусственных снах. Я и Ольгу не спрашивал ни о чем, что имело бы к ним
хоть какоенибудь отношение. Только поздно ночью уже в постели я не
выдержал и спросил:
Мы получали когданибудь приглашения от венгерского посольства?
Нет, удивилась Ольга. А что?
Я подумал и спросил опять:
А кого из твоих знакомых зовут Федор Иванович и кто такая Раиса?
Не знаю, еще более удивилась она, нет у меня таких знакомых.
Хотя, погоди... Вспомнила. Ты знаешь, кто это Федор Иванович? Директор
поликлиники. Не нашей, а той, министерской, куда меня на работу
приглашали. А Раиса это его жена. Она меня и сватала. Ты гденибудь
познакомился с ними?
Завтра расскажу, а сейчас у меня мозги набекрень. Извини,
пробормотал я, засыпая.
Проснулся я поздно, когда Ольга уже ушла, оставив мне завтрак на столе
и кофе в термосе. Вставать не хотелось. Я лежал и не спеша перебирал в
памяти события вчерашнего дня. Сны, показанные мне в лаборатории Фауста,
вспоминались особенно отчетливо не сны, а живая конкретная явь, памятная
до мелочей, до пустяков, какие и в жизнито обычно не запоминаешь. А тут
вдруг запомнились даже бумага на блокноте в больничном кабинете, цвет
пуговиц на Мишкином плаще, стук упавшего на пол зонда и вкус абрикосовой
палинки. Я вспомнил всю гофманскую путаницу, сопоставил разговоры,
поступки и взаимоотношения и пришел к странным выводам. Очень странным,
хотя странность их отнюдь не умаляла убедительности.
Меня поднял с постели телефонный звонок. Звонил Кленов, уже узнавший от
Зойки о моей встрече с Заргарьяном. Пришлось применить болевой прием.
Тебе знакомо понятие «табу»?
Предположим.
Так вот: Заргарьян это табу, Никодимов тоже табу, и телепатия табу.
Все.
Рву одежды свои.
Рви. Кстати, у тебя дача в Жаворонках?
Садовый участок, ты хочешь сказать. Только не в Жаворонках. Нам
предлагали два варианта: Жаворонки и Купавну. Я выбрал Купавну.
А мог выбрать Жаворонки?
Мог, конечно. А почему тебя это интересует?
Меня многое интересует. Например, кто сейчас прессатташе в
венгерском посольстве? Кеменеш?
А у тебя не энцефалит, случайно?
Я серьезно спрашиваю.
Кеменеш прессатташе в Белграде. В Москву его не послали.
А могли послать?
Понимаю, ты пишешь диссертацию о сослагательном наклонении.
В общемто, Кленов почти угадал. В своих попытках разгадать бродившую
вокруг меня тайну я уже много раз в это утро спотыкался на сослагательном
наклонении. Что было бы, если бы... Если бы Олег не был убит под
Дунафельдваром? Если бы не он, а я женился на Гале? Если бы после войны я
пошел в медицинский, а не на факультет журналистики? Если бы Ольга
согласилась на предложение министерской поликлиники? Если бы Тибор Кеменеш
поехал работать не в Белград, а в Москву? Если, если, если...
Сослагательное наклонение расточало всю гофманскую чертовщину. Я мог быть
на приеме в венгерском посольстве. Я мог поехать на «Украине» вокруг
Европы. Я мог быть доктором медицинских наук и оперировать живого Олега.
Все это могло быть в действительности, если...
И еще одно «если». Если у Заргарьяна я видел не сны, а гипотетическое
течение жизни, в чемто измененной в зависимости от тех или иных
обстоятельств? Тогда законное право голоса получала фантастическая история
Джекиля и Гайда. Если журналист Громов мог на какоето время сделаться
доктором медицины, хирургом Громовым, то разве не мог доктор Громов тоже
на какоето время стать Громовымжурналистом? Он и стал им тогда на
Тверском бульваре. В одно мгновение, налитое тушью и лиловым туманом. В
одно мгновение, как Гайд, впрыгнувший в тело Джекиля из губчатого кресла в
лаборатории Фауста. Ведь у доктора Громова были свои Никодимов и
Заргарьян, управлявшие теми же таинственными силами.
Значит, и Заргарьян с Никодимовым и я одинаково участвовали в
одновременном течении какихто параллельных, нигде не пересекавшихся
жизней. Сколько их две, пять, шесть, сто, тысяча? И где протекают они, в
каком пространстве и времени? Вспомнилась Галина беседа с Гайдом о
множественности миров. А если это уже не фантастическая гипотеза, а
научное открытие, еще одна разгаданная тайна материи?
Но разум отказывался принять это объяснение, тем более мой разум, не
тренированный в точных науках. Я мог только посетовать на ограниченность
нашего гуманитарного образования: что даже просто поразмышлять, подумать
об открывшейся мне проблеме у меня, как говорится, не хватило умишка.
В таком состоянии меня и застала Галя, забежавшая к нам по дороге на
работу. Еще вчера вечером она узнала от Ольги, что я отправился с визитом
к Заргарьяну, и ее буквально распирало желание узнать, нашел ли я ключ к
разгадке.
Нашел, сказал я, только повернуть его в замке не могу. Силенок не
хватает.
Я рассказал ей о кресле в лаборатории Фауста и о трех увиденных «снах».
Она долго молчала, прежде чем спросить:
Он постарел?
Кто?
Олег.
А что ты хочешь? Двадцать лет прошло.
Она опять задумалась. Я боялся, что личное заслонит в ней любопытство
ученого. Но я ошибся.
Интересно другое, сказала она, помолчав. То, что ты увидал его
постаревшим. С морщинами. Со шрамом, которого не было. Невозможно!
Почему?
Потому что ты не читал Павлова. Ты не мог видеть во сне того, чего не
видел в действительности. Слепые от рождения не видят снов. А каким ты
знаешь Олега? Мальчишкой, юнцом. Откуда же морщины сорокалетнего человека,
откуда шрам на виске?
А если это не сон?
У тебя уже есть объяснение? быстро спросила Галя.
Мне даже показалось, что она догадывается, какое именно объяснение
кажется мне самым вероятным и самым пугающим.
Пока еще только попытка, нерешительно отозвался я. Все пытаюсь
сопоставить мою историю и эти «сны»... Если Гайд мог сыграть такую штуку с
Джекилем, то почему бы им не поменяться ролями?
Мистика.
А ты помнишь свой разговор с Гайдом о множественности миров?
Параллельных миров, параллельных жизней?
Чушь, отмахнулась Галя.
Ты просто не хочешь серьезно подумать, упрекнул я ее. Проще всего
сказать «чушь». О гипотезе Коперника тоже так говорили.
Гипотезой Коперника я ее не сразил, но над моей гипотезой заставил
задуматься.
Параллельные миры? Почему параллельные?
Потому что нигде не пересекаются.
Галя откровенно и пренебрежительно рассмеялась.
Не сочиняй научной фантастики не получится. Непересекающиеся миры?
Она фыркнула. А Никодимов и Заргарьян нашли пересечение? Окно в
антимир?
Кто знает? сказал я.
А узнал я об этом через два часа в лаборатории Фауста.